Любовь в виноградниках - Страница 17

— Вы хотите сказать, что он одновременно встречался с кем-то еще? — спросила невольно заинтересованная Мэри.

Ханна пожала плечами.

— Кто знает? Он всегда пользовался большим успехом у женщин, чем этого заслуживает любой мужчина. Он похож на шмеля — попробует один цветок, насладится и перелетает на другой.

«Насладится», с досадой подумала Мэри, вспоминая, как он мимоходом поцеловал ее несколько дней назад. Одна из многих. Не то чтобы это ее трогало. Она убедила себя, что ее тогдашняя реакция была вызвана старыми детскими воспоминаниями, но никак не теперешним чувством. И слава Богу, когда речь идет о человеке с такой репутацией!

— Пора! — воскликнула Ханна. — Надеюсь, ты не будешь стесняться обращаться ко мне, если возникнет необходимость.

Мэри не могла представить ситуацию, в которой она обратилась бы к Ханне за помощью, но привитые с детства манеры заставили ее ответить:

— Спасибо, я вам благодарна. Но думаю, что мне удастся справиться самой. Особенно если Билл сумеет починить наш старый пикап. — И подумав, что Тони, видимо, будет подробно пересказано содержание этого разговора, добавила: — Вот немного наведу здесь порядок и дам объявление в газете о платных конюшнях. Судя по всем этим новомодным коттеджам, думаю, здесь многие должны иметь лошадей.

Ханна слегка прищурилась.

— Тони сказал, что ты хочешь помочь отцу выкупить землю. Разумно ли это, если принять во внимание его здоровье? Или ты собираешься переехать сюда насовсем, чтобы помогать ему содержать ранчо?

— Я не останусь насовсем, — произнесла Мэри. — Мой дом в Калифорнии. Если отец останется здесь, я найду кого-нибудь ему в помощь. Это его дом, и я сделаю все, что смогу, чтобы сохранить его.

Словно тень пробежала по лицу Ханны, но через мгновение она улыбнулась открыто и располагающе.

— Я уверена, что ты сумеешь.

Она повернулась и поспешила через пастбище, разделявшее владения Мартинесов и Голардо.

Прошло еще два дня. Утром Мэри как никогда была далека от мыслей о Тони. Она пыталась вывести Боя из конюшни. Ей удалось прицепить повод к его уздечке, но своенравный жеребец тряс головой, фыркал и отказывался выходить.

— Помощь не требуется? — Голос Тони прозвучал настолько неожиданно, что она подскочила на месте.

— Господи! Что ты здесь делаешь? — спросила она, приходя в себя от неожиданности.

Бой сильно дернул повод, и она едва не выпустила его из рук.

— Ты ужасно напугал меня.

Он виновато улыбнулся.

— Извини. Я сначала подошел к дому, но услышал в конюшне ржание и заглянул узнать, все ли в порядке.

— Я в полном порядке, — ответила Мэри, пытаясь успокоить внезапно участившийся пульс. Она кивнула на Боя, который перестал рваться и приветствовал Тони негромким ржанием. — Но вот он… Мне нужно вывести его, чтобы привести в порядок стойло и вычистить его самого, а он ведет себя, словно я собираюсь отправить его на мыловаренный завод. — Она сердито взглянула на жеребца. — Не такая плохая мысль, между прочим.

Тони хмыкнул и, прежде чем она успела возразить, отобрал у нее кожаный повод.

— Дай-ка, я попробую.

Он тихо защелкал языком и спокойно двинулся к двери. К негодованию Мэри, жеребец помедлил лишь мгновение, а потом послушно пошел следом.

— Только не надейся, что папина страховка покроет твои расходы на лечение, если этот негодник решит наступить тебе на ногу.

— Он этого не сделает, — произнес Тони тихим успокаивающим голосом, его рука уже плавно скользила по темному лошадиному боку. — Правда, мой мальчик?

Бой издал низкий умиротворенный звук и замер как вкопанный. Чувствуя себя довольно глупо, Мэри скрестила руки на груди и заметила с сарказмом:

— Очень впечатляюще! Я думала, твое обаяние действует только на представительниц человеческой породы.

Тони бросил на нее недовольный взгляд, но продолжал говорить тем же мягким, завораживающим тоном, проводя щеткой по спине Боя:

— Ты, наверное, забыла, что это твой отец учил меня ездить верхом и ходить за лошадьми.

Нет, она не забыла. Когда Тони было лет одиннадцать-двенадцать, каждую свободную минуту, освободившись от домашней работы, он прибегал на ранчо.

Теперь, наблюдая, как он проводил щеткой по буйной, спутанной гриве, она вспомнила, что несколько раз забиралась на сеновал и как завороженная любовалась атлетической грацией его фигуры, пока он чистил кого-нибудь из отцовских питомцев. Как изнемогала она от смутного, неосознанного еще томления. Как стучало ее юное сердечко…

Почти так же, как оно стучит сейчас, вдруг с тревогой подумала она. Мэри была не в силах отвести взгляд от великолепного зрелища, которое он представлял собой; блестящие черные волосы, едва касающиеся сзади воротничка, широкие плечи, натягивающие тонкую голубую ткань рубашки, безупречно сидящие джинсы…

Он неожиданно повернулся и поймал ее взгляд, и она почувствовала, как щеки заливает румянец.

— Почему ты меня так рассматриваешь? — спросил он, и рука его замерла на холке лошади.

Мэри сурово упрекнула себя. С его-то опытом он, должно быть, видит ее насквозь.

— К-как «так»? — пробормотала она, запнувшись.

Он слегка улыбнулся и медленно направился к ней.

— Ты опять строишь мне свои оленьи глазки, — пробормотал он, — как и в тот раз, когда я поцеловал тебя.

— Я смотрела так от потрясения и обиды, — ответила она, машинально отступая назад.

— Обиды? — Он покачал головой. — Не думаю. Потрясение — может быть. Я и сам был слегка ошеломлен. Ты меня просто сразила.